Ивасик-Телесик Украинская народная сказка в свободном изложении (продолжение)

Часть шестая

Шумели ливни летние.
Змея все планы строила,
Покуда ногу вылечить
Ей все же удалось.
Уж чем она не мазала!
Но черви проклятущие
С ноги все мясо выели,
Осталась только кость.

Змея даже состарилась
И шкандыбала медленно,
Моторности уж не было
С ногою костяной.
С клюкой ходила, сгорбившись,
И еще злее сделалась.
Прозвали ее сразу же…
Да — бабою Ягой.
Вишь, имя даже вспомнили…

Выслеживать Ивасика
Ходила ведьма к озеру,
Поближе к лесу темному
И к дому своему.
Неделю она пряталась
Среди ветвей ракитника,
Чтоб тайно сцапать мальчика,
Без шума, по уму.

Неделю она слушала,
Как мать зовет Ивасика,
Слова ее запомнила
И повторяла вслух.
Заметив солнце на небе,
Когда она является,
Язвила: — Ух ты, точная,
Ну прямо, как петух.

Во вторник день был пасмурный,
И солнца видно не было.
— Пора, — Змея подумала, —
До полдня полчаса.
И стала звать: — Ивасику,
Ивасику-Телесику!
Плыви скорее к бережку!
Обедать принесла!

Ивасик было лодочку
Направил сразу к берегу,
Потом подумал: — Голос-то
Какой-то не такой…
Какой-то толстый, сдавленный,
Не то что голос матушки…
Петровна, хоть и бабушка,
А голос молодой!

— Нет-нет, давай-ка, лодочка,
Плыви назад, касаточка, —
Сказал Ивась и с силою
На весла приналег.
Змея от злости плюнула,
Ногой, забывшись, топнула
И, взвыв от боли, шлепнулась
Спиною на песок.

Пришла Петровна вскорости
И крикнула: — Ивасику,
Ивасику-Телесику,
Плыви скорее к бережку,
Обедать принесла!
Он услыхал и радостный
Поплыл и приговаривал:
— Теперь уж точно матушка,
Матусечка пришла.

О странном происшествии
Решил он не рассказывать,
Хотя вообще обманывать
Ивасик не привык…
Молчал и так отчаянно
Уписывал он булочки,
Что раза два закашлялся
И прикусил язык.

Он знал: Петровна сразу же
Смотать прикажет удочки,
Вообще не пустит к озеру
И даже погулять.
Сказал себе решительно:
— Я не боюсь опасностей!
И батюшка всегда меня
Учил не отступать!

И в среду не сработали
Все хитрости змеиные,
Хоть ведьма утром выпила
Штук сто сырых яиц.
Но голос не прорезался,
Напрасно она мучилась
И полоскала горлышко
Отваром из остриц.

Пришла: — Агов, Ивасику!
Ивасику-Телесику,
Плыви скорее к бережку,
Обедать принесла.
А он сидел, подшучивал:
— Сегодня лучше крикнула.
Хоть голос и не матушкин,
Но громкость подросла!

— Ну что ж, — Змея подумала, —
Пойдем другой дорогою.
Хоть не мытьем, так катаньем,
Тебя я обману…
Надела лапти мягкие
И в долгий путь отправилась,
А дочку полоумную
Оставила одну —
Гори все синим пламенем!

Три дня она потратила
На путь по лесу темному,
На остров среди озера,
Где жил ее отец.
Уже лет сто, наверное,
Как он от мира спрятался,
А раньше был искуснейший
Во всей стране кузнец.
И чародей, конечно же.

Змея с поклоном молвила:
— Пришла просить о помощи,
Хоть поклялась я в юности
К тебе не приходить.
Мне нужен голос тоненький…
Смотри, что со мной сделали.
Но ногу мне не надобно.
Хочу я только мстить.

Ответил старец: — С детства ты
Была самостоятельной,
Сама решала, как тебе
На белом свете жить.
Дурное ты задумала.
Я не хочу участвовать.
— Ни разу не просила я, —
Колдунья говорит.
— Ни разу, даже при смерти,
Хоть знала, где скрываешься,
Коль гордость я оставила,
Так значит, припекло.
— Ну как же не скрываться мне?
Ты стала ведьмой черною,
И все, чему учил тебя,
Ты обратила в зло.

Но так и быть, — он сказывал, —
Твою я просьбу выполню,
Хоть вижу: это в будущем
К страданьям приведет.
Ты хорошо подумала?
Кивнула. Из шкатулочки
Достал он совки куколку
И положил ей в рот.

Губами он дрожащими
Сказал: — Учти, несчастная,
Личинка дело сделает
Один лишь только раз.
Немой должна ты сделаться:
Откроешь рот — и вылетит
Твой голос в виде бабочки.
Иди же с моих глаз.

Змея для пущей скорости
В ворону перекинулась.
Чтоб сделать это, нужен был
Особенный кураж:
Опасность, риск, волнение —
Все это было, солнышко…
Прощальный круг над островом,
И все — крутой вираж.

Змея спустилась к озеру
И превратилась в женщину.
Дождавшись полдня, крикнула
Звенящим голоском:
— Ау-ау, Ивасику,
Ивасику-Телеску! —
Из ее рта мохнатая
В червленых крыльях бабочка
Взметнулась огоньком.
— Плыви скорее к бережку…
Он и приплыл, конечно же.
Змея на него бросилась,
Он и не пикнул — шок!
Шепнула слово сонное
И понесла сердечного,
Взвалив на спину будто бы
Картофельный мешок.

Придя домой усталая —
Ивасик был упитанный —
Змея его как следует
Решила усыпить:
Колючку ядовитую
Ему вколола в голову…
Дрожа от нетерпения,
Печь принялась топить.
Съев мухомор для бодрости.

Потом решила из лесу
Покликать нечисть разную —
Хотелось ей похвастаться.
Аленке говорит:
— Печь раскалится докрасна —
Засунь туда Ивасика,
Поглубже, чтоб прожарился.
Лопата вон стоит.
Ушла, вспушивши волосы.

Ивасик спит на лавочке,
А кошка Соня черная,
Любимица Аленкина,
С опаской подошла
И начала обнюхивать.
Ой, вкусно пахнет рыбою
И зельем валериановым,
Которое для сна —
Колючка им пропитана…

Тереться стала мордочкой,
Шип выпал и прямехонько
Скатился в щель широкую
Меж досками в полу,
Ударив мышку спящую
Тупым концом по темечку.
Ивасик встал и к выходу.
— Домой я побегу.

Аленка брови вскинула
И говорит: — Ну, здравствуйте,
Тебя должна зажарить я,
Пока ты спишь, дурак!
Взяла лопату хлебную.
— Садись давай-ка живенько.
Он сел, словно на лавочку.
— Ну нет, совсем не так!
(А мышь колючку нюхает).
Он сел верхом. — Неправильно!
Так тоже не получится,
Тут две ноги болтаются.
Ты ноги подними!
Он лег, вверх ноги вытянул.
— Не так, ты не поместишься!
— Меня еще не жарили…
А ты мне покажи! —
Ивасик тянет времечко.

Змеючка лоб наморщила:
— Держи лопату, бестолочь.
Уселась, ноги согнуты
Руками обхватив.
Тут мышка очумелая
Как из подполья выскочит!
За нею кошка молнией,
Горшок с печи свалив
Прям под ноги Ивасику,
Он прыгнул, как ошпаренный,
Перецепившись, шлепнулся,
Не выпустив из рук
Лопату злополучную.
Аленка в печку въехала
И там, как спичка, вспыхнула!
А глупый ее дух
Из тела тут же вылетел,
Чтобы она не мучилась,
И в мышку эту серую
Вселился в тот же миг.
В ползке Ивасик бросился
К огню, но… что поделаешь…
Глаза закрыл он ручками
И головой поник.
Сидел, молился боженьке…

Прошло немало времени…
Вдруг слышит шум за окнами —
Змея и гости с гоготом
К калитке подошли.
Змея кричит: — Аленушка,
Открой, бо руки заняты…
Боровичков десяточек
Они в лесу нашли.
— Копуша, долго ждать еще? —
Змея уже ругается…
В окно Ивасик выскочил,
К туалету побежал,
Оттуда крикнул: — Мамочка,
В туалете я, я скоренько.
Закрылся крепко-накрепко
И там сидел, дрожа.

Грибы на землю высыпав,
Гадюка, щелкнув пальцами,
Открыла дверь и в горницу
Компанию завела.
Расселись все. Из погреба
Достала ведьма вкусности,
Грибочки и наливочки,
Соленья подала.

— Давайте ж есть Ивасика! —
Вскричала она весело, —
А то от его запаха
С ума можно сойти.
Ивасик же мучительно
Решал, как ему выбраться —
Все было заколдовано,
Куда ты ни пойди.

Калитка крепко заперта,
Забор высок. Подпрыгивай —
До верха не дотянешься…
— А что если подкоп? —
Подумал он, под деревом
Совок увидев маленький,
И начал рыть под досками
Быстрей, насколько мог.

Итак, жаркое съедено.
Змея хватилась дочери.
— Аленка, где ты, доченька, —
Кричит она в окно.
— Не бойся этих дяденек,
Они совсем не страшные,
К тому же уже сытые,
Шучу, шучу! — Смешно, —
Ивасик себе думает.
— Аленка, хватит прятаться,
Иду тебя разыскивать.
Ивасик влез на дерево.
— Ма, у меня понос! —
Оттуда крикнул жалобно.
Все ржут, а ведьма ласково:
— Опять наелась, гадина,
Зеленых абрикос.
Выходим все, продышимся,
На травке поваляемся,
Ивасик переварится —
И полечу ее.
Она ж, как дитя малое
И разумом убогое,
И потому счастливое.
Что ржете, дурачье?

Все плюхнулись под явором,
Где наш Ивасик прятался.
— Эх, хорошо, ребятушки, —
Им ведьма говорит. —
Сбылась мечта заветная —
Сожрали мы подкидыша,
А главное — сумела я
Петровне отомстить.

И в лицах всю историю
С ругательствами страшными,
Которые я, солнышко,
Не в силах повторить,
Змея гостям поведала.
Ивасик слышал все это
Впервые, разумеется,
И начинал, как минимум,
Три раза слезы лить.

А ведьма все куражилась:
— Петровна убивается,
А я лежу счастливая
И ковыряю палочкой
Застрявшего в зубах
Сынка ее любимого.
Ивасик тут не выдержал:
— Ага, но только доченьку,
Застрявшую в зубах.

Змея привстала: — Слышали?
Неужто мне почудилось?
Там кто-то есть! — и голову,
Прищурясь, подняла.
Увидела Ивасика,
Вскочила, руки вскинула,
Но замерла и рухнула —
Она все поняла.

Чертей будто подбросило:
Кто к ведьме сразу кинулся,
Стал ей давать пощечины,
Чтоб в чувство привести.
Кто стал ее обрызгивать
И воду лить на голову,
Кто стал ругать Ивасика
И дерево трясти…

Вдруг небо, словно сеткою,
Накрыл кто-то невидимый:
От горизонта к озеру
Летит стадо гусей.
И «кыга, кыга» горестно
Кричат, будто прощаются…
Сложив ладошки рупором,
Вот так, чтобы слышней,
Ивасик крикнул жалостно:
— Ах, если б я, как гусюшки,
Имел бы быстры крылышки!
Рукой подать — виднеется
Родная сторона.
Эй, гуси, гуси, гусюшки,
Возьмите меня, милые,
Домой снесите, к матушке,
Она вам даст пшена!

Они ему ответили:
— Ты, мальчик, средних спрашивай, —
Мы вожаки, мы первые,
Прокладываем путь.
Он снова ручки рупором:
— Эй, гуси, гуси, гусюшки,
Снесите меня к матушке,
Она там убивается,
Что сердце рвется — жуть.

Накормит и напоит вас —
Зерно у нас отборное,
Вода в колодце сладкая!
Спасите меня, милые,
Не оставляйте тут!
На гибель неминучую.
А гуси: — Строй не можем мы
Ломать! Мы тут центральные.
Пусть задние возьмут.

Ивасик: — Гуси-гусюшки,
Подайте ваши крылышки,
А нет — возьмите палочку
Вы в клювики свои.
Схвачусь я крепко-накрепко,
И вы меня подхватите,
Я легенький, как перышко,
Под силу я двоим.

Во двор меня вы спустите,
Там травушка-муравушка,
Гусыни ходят белые,
В корыте пуд зерна…
А тут Змея очухалась…
Всех растолкала яростно,
Метнулась пулей к явору!
Куда там лезть! Нога!

Впилась зубами бешено
И стала грызть, как косточку,
Скрести ногтями дерево,
Рычала, словно волк.
Но все, конечно, без толку.
А черти, хмыкнув весело,
Пошли пилу разыскивать —
Тогда и будет толк.

Ивасик чуть живехонек,
Дрожит, как лист осиновый,
Со светом он прощается —
Читает «Отче наш».
Надежды нет — последние
Не взяли гуси серые…
И вдруг — один отбившийся
От стаи. Нет? Мираж?

Да, это гусь, но хиленький.
— Эй, гусик, гусик, миленький, —
Вскричал Ивась отчаянно, —
Спаси меня, пожалуйста,
Меня сейчас убьют.
Ведь это точно боженька
Послал тебя, родимого,
Как ангела-спасителя,
Ко мне, сюда, я тут!

А в это время дерево
Трястись, шататься начало —
Вовсю уже нечистые
Орудуют пилой.
Гусь опустился низенько,
И, потянувшись здорово,
Его за одну лапку лишь
Поймал Ивась рукой.

Гусь закричал испуганно,
Чуть не упал от тяжести,
Но выровнялся сразу же
И взвился над землей.
А тут как раз и дерево
Упало так, что ветками
Накрыло всех помощников,
Кто был там со Змеей.

Покуда они выбрались,
В погоню было бросились,
Но поздно: через озеро
Уже наш гусь летел.
К селу они приблизились
И возле дома снизились,
Ивась на землю плюхнулся,
Перевернулся, сел.

А дед и баба бедные
Ходили, как лунатики
Они были уверены —
Ивасик утонул,
А лодочку бесхозную
Волной прибило к берегу.
Петровна в полдень в ужасе
Нашла ее одну.

Придя домой разбитая,
Она к иконам бросилась,
Старик же сразу к озеру —
Ивасика искать.
Вернулся — баба молится.
Стемнело. Она медленно
На три прибора к ужину
Накрыла механически
И стала подавать.

— Мне уже легче, — молвила. —
Съем пирожок, наверное…
Ты тоже, дед, не мучь себя,
Тебе надо поесть.
— А мне? — Ивасик весело
В окно спросил и спрятался.
Петровна, вздрогнув, охнула
И попыталась сесть.

— Ты слышал, дед? Почудилось?
Или то кошка мявкнула?
Не слышал, нет? Да ну тебя,
Ты все равно глухня.
Бери, покуда теплые, —
И пирожки подвинула.
— Я съем вот этот, маленький.
Ивасик вновь: — А я?

Вдвоем к окошку бросились,
А там Ивасик! Господи!
— Ты что ж там? — Ногу вывихнул!
Они к нему скорей.
Смеются, плачут, тискают
И причитают жалобно:
— Опухла! Может, сломана?
А ну-ка, дед, проверь.

И тут Петровна гусика —
Спасителя увидела.
— Гусь приблудился. Жирненький!
А ну его словлю!
— Не надо, он же спас меня! —
Вскричал Ивасик. — Тише ты.
Идите в дом, а я гуся
Пшеничкой покормлю.

И так его родимого
Все холили и нежили,
Что гусь, хоть он и дикий был,
Не думал улетать.
Сдружился он с Ивасиком,
Ходил, будто привязанный,
А как зима нагрянула —
Остался зимовать.
Такая вот история…

А что Змея? Неведомо…
С тех пор ее не видели.
Никто, во всяком случае,
Особо не страдал.
Что интересно, дом ее
С годами не разрушился:
Все было в нем нетленное —
Застыло навсегда.

Возможно, ведьма тоже там —
Лежит окаменелая,
Такие чары наложив,
Что время вспять течет.
И в доме заколдованном
Она проснется девушкой,
Когда через столетия
Урочный час пробьет.

Сочинила Света Медовая)